Чем ближе Единый день голосования, тем яростнее в социальных сетях спорят по вопросу «надо ли идти на выборы в России в 2023 году?». У каждой стороны есть достаточно большой арсенал аргументов, как эмоциональных, так и рациональных, но почему-то никто не попытался разобрать все то, что происходило в последние годы с выборами в России, как части единой стратегии. Это довольно наглядно показало бы недостаток радикальных позиций («выборов больше нет» и «всегда надо участвовать» соответственно). Хочу это исправить.

Десять лет назад, в 2013 году, состоялись одни из самых громких выборов России – выборы мэра Москвы. Придуманная провластными политтехнологами красивая история о том, как «крепкий хозяйственник» Собянин в честном бою побеждает известного оппозиционера Навального, чуть не обернулась провалом, от которого Собянина и Ко спасли полтора процента голосов, еле-еле позволившие ему победить в первом туре. Внимание к этим выборам привлекла не только драматичная развязка, но и предшествующая ей яркая предвыборная кампания Навального. Однако этой кампании могло бы и не быть – в 2012 году в Избирательный кодекс Москвы были внесены изменения, в соответствии с которыми кандидатам на пост мэра для попадания в бюллетень нужно было собрать более 100 подписей действующих муниципальных депутатов столицы. Учитывая то, что до 2017 года к теме муниципальных выборов внимания почти никто не проявлял, независимых муниципальных депутатов в 2013 году было немного, и их подписей не хватило бы для выдвижения. Иными словами, внеся в 2012 году в закон требование о сборе депутатских подписей, московские власти (Мосгордума в те годы была полностью подконтрольной – 32 депутата от Единой России и 3 депутата от КПРФ) де факто ввели очередной заградительный барьер для участия в выборах. Очередной – потому что один уже был: тем, кто не хотел избираться от какой-либо партии, нужно было собирать подписи более 100 тысяч жителей города, что было сложно с технологической точки зрения (деньги, волонтеры), а кроме того, не давало никаких гарантий – избирком всегда мог забраковать подписи избирателей. Команда Навального в 2013 году подписи муниципальных депутатов в итоге собрала, при этом честно признав, что 49 подписей были получены от провластного “Совета муниципальных образований города Москвы”. Сколько подписей получили таким же образом кандидаты от ЛДПР (Михаил Дегтярев) и Яблоко (Сергей Митрохин) неизвестно, но подписей «партийных» муниципальных депутатов (25 и 23 человека соответственно) им явно не хватало. Отметим неожиданную роль муниципальных депутатов в электоральном процессе и двинемся дальше.

Повторения печально знаменитых выборов в Государственную думу в 2011 году, на которых победа «Единой России» ковалась многочисленными грубейшими нарушениями вроде прямых вбросов, властям очевидно не хотелось (память о многотысячных протестных митингах была еще свежа), поэтому после 2011 года в Москве стали использовать более тонкие технологии влияния на итоги выборов (грубые нарушения тоже были, но их масштаб был несопоставим с тем, что было в 2011). Например, резко возросло число людей, голосующих на дому. Получение «надомных» голосов в пользу «согласованного» кандидата, обеспечивалось двумя способами: прямыми вбросами (в тех случаях, когда переносную урну не контролировали независимые наблюдатели) и нагоном людей, голосующих на дому. Несмотря на кажущуюся незначительность, последнее – одна из самых омерзительных практик чиновников, отвечающих за выборы. Работает она следующим образом: районным Центрам социального обслуживания, которые занимаются поддержкой маломобильных людей (пожилых и с инвалидностью), дается задание обеспечить явку как можно большего числа их «подопечных» на выборы. Для этого сотрудники ЦСО могут прибегать к разным тактикам – от запугивания («не проголосуете – вас с обеспечения снимут») и слезных просьб («откажетесь – меня уволят») до подкупа (всякие подарки, вроде куличей к Пасхе, от «правильного» кандидата). Учитывая степень зависимости таких избирателей от сотрудников ЦСО, способ сработал отлично – от второго тура Собянина отделили лишь 31,8 тысяча голосов при том, что на дому проголосовали 104,7 тысяч избирателей.

А теперь внимание – более изощренные технологии «подкручивания» выборов появились не просто так, а из-за того, что во многих городах (и особенно в Москве) сформировалось эффективное сообщество независимых наблюдателей. Это были волонтеры, готовые уделять время обучению и непосредственному контролю за ходом голосования. Вбрасывать бюллетени, организовывать «карусели» и переписывать протоколы в условиях, когда почти на каждом избирательном участке был один или несколько наблюдателей, стало почти невозможно. Отметим роль института наблюдения за выборами и двинемся еще дальше.

Без запланированного триумфа Собянин все же получил кресло мэра, но курирующим выборы чиновникам политизация общества явно не понравилась – этак еще понавыбирают, кого не надо, а ведь уже в следующем году выборы Мосгордумы… В результате уже в январе 2014 года вносятся срочные правки в избирательное законодательство: теперь в Москве депутатов городского парламента выбирают только на одномандатной основе, то есть проголосовать можно только за конкретного человека; за партию, которая потом распределила бы мандаты по своему списку, больше голосовать нельзя. Это существенно усложнило ситуацию для оппозиционных партий (КПРФ и Яблоко) и облегчило для «Единой России», чей рейтинг в столице падал, но найти электоральных «паровозов» для которой никогда не составляло труда (многие артисты, главврачи больниц и пр. готовы были разбавить чисто номенклатурных кандидатов, чтобы список выдвиженцев казался неискушенному избирателю симпатичнее). В результате в Мосгордуму попали 38 кандидатов, поддержанных «Единой Россией» (ЕР увеличила число своих депутатов на 6 человек на фоне падающих рейтингов), 5 кандидатов от КПРФ и по одному от ЛДПР и «Родины». Партия «Яблоко», кандидаты от которой получали на избирательных участках неплохие показатели (2 вторых места с 23% голосов, средний результат кандидатов– 12%), ожидаемо не получила ничего.

Едем дальше – 2016 год и новое изменение в Избирательный кодекс Москвы. На этот раз – чтобы усложнить жить сообществу наблюдателей. До этого момента кандидаты и партии могли направить своего представителя на избирательный участок несколькими способами: в статусе наблюдателя (самый популярный способ), в статусе члена комиссии с правом совещательного голоса (т.н. «ПСГ», тоже использовался довольно часто) и в статусе члена комиссии с правом решающего голоса (т.н. «ПРГ»). Последняя форма с одной стороны предоставляла волонтерам больше всего прав («ПРГ» – это те самые члены комиссии, которые «сидят на книгах», то есть выдают бюллетени, и занимаются непосредственным подсчетом голосов), а с другой – получить этот статус было сложнее всего: если посмотреть состав членов избирательных комиссий тех лет, то там можно встретить представителей самых разных общественных объединений, вроде ликвидаторов Чернобыля, «афганцев» и т.д., но на самом деле все эти объединения были не более чем ширмой для выдвижения нужных людей в комиссии. Так в одной комиссии запросто могли быть сотрудники одной и той же управляющей организации (сначала «ДЕЗа», а потом «Жилищника»), один из которых шел от ветеранов, а другой от районного отделения общества защиты детей. У партий, представленных в Госдуме, были квоты – они могли назначить своего представителя в участковую комиссию и не зависеть от решения вышестоящей комиссии. В некоторых районах наблюдателям удавалось направить своих представителей в комиссии в качестве «ПРГ» от парламентских партий (чаще всего – от КПРФ и Яблока (пока у них была квота), но были и примеры сотрудничества с СР и ЛДПР). Но, во-первых, это каждый раз зависело от благосклонность местных партийных функционеров (в направлении могли и отказать), а, во-вторых, статус «ПРГ» требовал от волонтеров гораздо большего вовлечения – полноценной работы в комиссии, включая дни до и после дня голосования. Желающих для этого было существенно меньше, чем тех, кто готов был проследить только за днем голосования.

В 2016 году «Единая Россия» протащила в Избирательный кодекс Москвы необходимость уведомлять о направлении наблюдателей за 3 дня до даты голосования. Из-за организационных особенностей независимого наблюдения (многие волонтеры появляются буквально в последние дни и на оформление документов, в том числе от партий, не остается времени) это существенно затрудняло использование этого формата – проще было выдавать желающим бумаги для статуса «ПСГ», поскольку это можно было сделать даже в день голосования. Еще больше «законодатели» усложнили использование для наблюдения статуса журналиста – ранее наблюдателей можно было направлять в качестве представителя средства массовой информации, это давало существенно меньше прав (например, нельзя было просматривать списки надомников), но все же позволяло находится на участке при голосовании и при подсчете голосов (и даже получать копию протокола). Теперь же получить направление журналиста мог только тот, у кого в течение нескольких месяцев до выборов был трудовой или гражданского-правовой договор с соответствующей редакцией.

Из-за того, что членов комиссии с правом совещательного голоса («ПСГ») трогать пока не стали, эти изменения хоть и вызвали недовольство активных членов наблюдательского сообщества и профильных экспертов, но большого внимания не привлекли.

2017 год. В Москве выборы муниципальных депутатов. На удивление политический блок мэрии эти выборы фактически пустил на самотек. Возможно, сказался незначительный уровень (более-менее реальные полномочия у местного самоуправления превентивно отобрали еще в 2013 году в ходе реформы, которая, только не смейтесь, должна была «повысить эффективность этих полномочий»), возможно – сосредоточенность на мэрских и президентских выборах следующего года, возможно – излишняя вера в то, что исполнители нижнего уровня (управы и префектуры) и сами обеспечат нужный результат. Точная причина неизвестна, но в итоге такое пренебрежение со стороны мэрии привело к небывалому – муниципальными депутатами стали сотни районных активистов и интересующихся районной и городской тематикой жителей. Да, «Единая Россия» и ее «партнеры» из числа самовыдвиженцев все также получили абсолютное большинство мандатов в городе, но в Советы депутатов удалось пройти огромному числу людей оппозиционных взглядов (в нескольких районах успех и вовсе был грандиозен – оппозиция взяла большинство или вообще все места!). Я абсолютно уверена, что никто из чиновников мэрии, отвечающих за политический блок, не мог предположить, чем все это обернется – вряд ли кто-то мог подумать, что «бессмысленные мундепы с нулем полномочий» разовьют такую бурную деятельность и получат столько внимания. На последнее особенно повлияло одновременное закручивание гаек в «большой политике», сделавшее голоса независимых муниципальных депутатов особенно громкими (достаточно вспомнить антивоенные заявления, разлетевшиеся по мировым СМИ) – и таким людям дать в 2023 году возможность выдвигать кандидатов в мэры (вспоминаем про подписной фильтр)?! На это курирующие московскую политику люди очевидно пойти никак не могли. Были приняты меры, чтобы в 2022 году выборы муниципальных депутатов прошли по нужному сценарию.

Но сначала перенесемся в 2018 год. Выборы мэра Москвы. В этот раз уже никто не хочет «красивой победы в конкурентной борьбе с оппозиционером», поэтому Илье Яшину, заявившему о своем выдвижении, подписей от «Совета муниципальных образований» не дают (самостоятельно Яшин набрал 91 из 110 требуемых подписей). Откладывать все на последний день тоже не хочется – зачем нервничать и думать, насколько хорошо соцработники обработали своих бабушек и дедушек, если можно отфильтровать кандидатов-соперников? От КПРФ выбрали совершенно безобидного Кумина, который проиграл не только мэрские выборы, но и занял второе место на выборах в Мосгордуму, буду согласованным кандидатом (тут правда стоит отдать должное мощной кампании Дарьи Бесединой). Но особенно смешно было с выдвижением кандидата от партии «Яблоко», которая сначала устроила праймериз, а когда на них победил «не тот» кандидат – попросила его сняться (что породило внутренний мем «якубнулись на отличненько»). Подлил бензина в костер скандала и Сергей Митрохин, умудрившийся подать в суд на свою же партию (!), потом, правда, иск отозвав. Как итог – триумф Собянина: 70% голосов в отличии от 51% 5 лет назад.

Едем дальше – 2019 год. Он тоже привнес в московские электоральные процессы новшества. В 2019 в Москве должны были пройти выборы нового созыва депутатов Мосгордумы. За пять лет, прошедших с предыдущих выборов, оппозиция нарастила мускулы, и отсутствием выборов по спискам «Единая Россия» уже не могла гарантировать себе большинства. И партии, и несистемная оппозиция готовы были выдвинуть сильных кандидатов с шансами на успех даже на одномандатных выборах. Сильные кандидаты, мощное наблюдательское сообщество – это хорошая заявка на победу оппозиции, чего властям конечно очень не хотелось допустить. Изменить и без того сложную процедуру выдвижения кандидатов было бы проблематично (да и времени законодательный процесс требует немало), поэтому в этот раз вместо ювелирных движений решили работать ломом – множество кандидатов просто не пустили на выборы под предлогом недействительных подписей (особенно уморительно выглядел отказ признавать подписи людей, которые приходили и подтверждали, что это действительно их подписи…).

Одновременно придумали и план по нейтрализации независимых наблюдателей – если на участках волонтеры умеют качественно контролировать все этапы голосования, значит надо перенести голосование туда, где наблюдателей нет. Так в Москву пришел ДЭГ – дистанционное электронное голосование. Сначала в виде эксперимента в двух избирательных округах в 2019 году, а с 2021 года и повсеместно. В отличии от выборов на физических избирательных участках, где наблюдатели могли проверить все документы, посчитать пришедших избирателей и сверить их число с числом бюллетеней, проследить за домашним голосованием и отсутствием «каруселей», электронное голосование – это настоящий «черный ящик», внутри которого может быть что угодно. Несмотря на заявления московских властей (и примкнувшего к ним Венедиктова, который до сих пор уверен, что с ДЭГ все ок) в том, что ДЭГ – это современно, удобно и надежно, многочисленные аналитические материалы, посвященные электронному голосованию, свидетельствуют о нарушениях и манипуляциях. Графики, сравнивающие результаты онлайн-голосования с голосованием на традиционных избирательных участках, наглядно показывают неподдающиеся логическому объяснению различия (здесь пример по Обручевскому району, и две статьи про ДЭГ в целом: 1, 2).

ДЭГ, смотрины в мэрии для кандидатов, на все готовые соцработники и другие примеры админресурса – если вы думаете, что уже введенных препятствий достаточно, чтобы «партия власти» чувствовала себя в безопасности, то вы ошибаетесь.

2022 год. В Москве должны состояться выборы муниципальных депутатов. Начало войны самым сокрушительным образом сказалось на политических планах: многие, кто изначально хотел участвовать в выборах, были подавлены и деморализованы, а начавшееся вскоре давление на политических и гражданских активистов сделало невозможным повторение «политического Убера» Каца и Гудкова. Новые проекты, которые помогали кандидатам в мундепы, при всем уважении к ним, по масштабу с проектом 2017 года соперничать не могли. Казалось бы – и так идеальная ситуация для «Единой России», но нет, нужно, чтобы «с гарантией». Гарантию обеспечивают за счет волны административных наказаний (по статьям, которые не позволяют избираться) и, чтобы совсем уж наверняка, – дистанционным электронным голосованием. Последнее само по себе смешно – «партия власти» не уверена, что в столице точно найдется 1000-1500 людей, готовых проголосовать за ее супер-кандидатов (врачи/директора/директоры ЦСО), а не за всяких «оппозиционных отщепенцев». Манипуляции с ДЭГ при этом вышли настолько эпичными, что накрутка результатов была очевидна всем, кто посмотрел итоговые графики онлайн- и офлайн-голосования, но видимо между вариантами «позориться до конца» и «допускать мизерную вероятность проигрыша» решено было выбрать первый. Список кандидатов на выборах мэра Москвы в 2023 году де факто был сформирован еще год назад – ни одна партия кроме «Единой России» (включая даже КПРФ) не смогла взять более 41 мандата, то есть муниципальный фильтр оказался полностью в руках московских властей.

Не будем забывать и про изменения в законодательстве. В марте 2022 года был ликвидирован статус «ПСГ» (членов избирательной комиссии с правом совещательного голоса). Теперь независимые наблюдатели могут попасть на избирательные участки только в статусе «наблюдатель» или в качестве члена комиссии с правом решающего голоса (про сложности оформления этих статусов я писала выше). Но и это еще не все: в Москве были перенарезаны и укрупнены избирательные участки. Теперь избирательных комиссий в каждом районе стало меньше и найти их сложнее. Одновременно всячески поощряется участие в электронном голосовании, есть даже лотерея с призами для тех, кто примет участие в ДЭГ.

И вот мы наконец в 2023 году. Выборы мэра Москвы, которые, если смотреть на кандидатов и их предвыборные кампании, могут быть озаглавлены как «Собянин и овощи». То, что в этот раз Собянин соревнуется с уже откровенными мальчиками для битья (и одним внуком) – это результат последовательной стратегии. В Москве последовательно шаг за шагом уничтожали институт выборов: вводили барьеры для выдвижения кандидатов, снижали прозрачность процедуры голосования и подсчета результатов, использовали административный ресурс, а когда и это все не обеспечивало победы не гнушались снятием кандидатов и «подкручиванием» итогов голосования. Я не сомневаюсь, что в будущем придумают и новые способы сохранить власть в рамках процедуры, хотя бы формой напоминающей легитимную.

Да, выборы в Москве (и в целом выборы в России) очевидным образом давно не являются в полной мере свободными и честными, но обратите внимание на то, как плавно проходило наступление на права и свободы, каждый раз являясь ответной реакцией на развитие гражданского общества и усиление оппозиционных политиков. В некотором смысле архитекторам этой системы можно даже отдать должное – каждый раз они «откусывали» ровно столько прав и свобод, сколько нужно для достижения цели: зачем вводить скопом сразу все барьеры, что с большой вероятностью вызовет протест, если можно делать все постепенно?..

И вот теперь можно наконец закольцевать статью и вернуться к ее началу и раз и навсегда решить вопрос «голосовать или нет»… Но если внимательно посмотреть на итоги этих 10 лет, то легко можно заметить, что «раз и навсегда» не получится. Если ваши политические оппоненты каждый раз реагируют на то, что вы придумываете, зачем же давать им козырь и устанавливать какие-то ритуальные догмы?.. Использовать разные стратегии, основанные на анализе ситуации – в этом нет ничего плохого, это нормально. Единственное, что хочется к этому добавить – это акцент на слове «стратегия», которая не должна ограничиваться днем голосования, особенно применительно к выборам, на которых по тем или иным причинам не были допущены сильные кандидаты.

P.S. Небольшой дисклеймер: я не ставила себе целью рассказать о вообще всех нарушениях на выборах в Москве за последние 10 лет, поэтому в тексте ничего нет о «черных кассах» предвыборных штабов, использовании служебного положения и пиаре за счет ресурсов, оплачиваемых из московского бюджета и т.д.

____

По всем вопросам – https://t.me/myslyvslyx